Вирус тьмы, или Посланник [= Тень Люциферова крыла] - Василий Головачев

— Здесь зона биологического дискомфорта, — обернулся к Толе Сухов, блеснув зубами. — И даже в диморфантах нам долго не продержаться, поэтому действовать надо быстро. Может, останешься, подождешь меня тут?

— Где мы?

— В «предбаннике» Ада. Этот хрон — база Гиибели — соседствует с Гашшарвой, ее хроном, и контролируется ею. — Никита подождал реакции Толи, усмехнулся. — Но, во-первых, вряд ли она ждет нас на своей базе, во-вторых, засечь наши переходы теперь не просто, и, в-третьих, мы найдем здесь то, что ищем.

Такэда безмолвно шагнул из камеры хроносдвига в коридор, который вывел их наружу. Инженер оказался у подножия какого-то исполинского изваяния, судя по гигантской, лоснящейся чернотой, «львиной» лапе, из-под когтя которой они вышли. Фигуру изваяния невозможно было охватить одним взглядом, к тому же выше пояса она скрывалась в сияющей желтой дымке, окутывающей весь ландшафт и не позволяющей видеть предметы дальше двухсот-трехсот метров.

Прямо перед собой Толя увидел стену какого-то сооружения, по виду — из грубо обработанных буро-коричневых каменных глыб, со множеством ниш и окон, напоминающего римский Колизей. Вершина сооружения и края также скрывались в дымке, мешающей определить его истинные размеры, но и так было ясно, что строили его исполины и для исполинов.

Почва здесь была каменистая, цвета запекшейся крови, со множеством трещин и россыпей острых камней, напоминающих по цвету и блеску золото. Из-за дымки цвет и глубину неба оценить было невозможно, дышать в здешнем воздухе тоже было нельзя из-за целого набора ядовитых газов и запахов, и диморфант инженера перешел на полную автономность, превратившись в скафандр. Однако ослабить пси-давление этого мира на мозг хозяина до нуля он не смог.

— Ну как, идти можешь? — раздался в ушах тихий пси-шепот Сухова.

Такэда передернул плечами, взвесил в руке меч:

— Я пойду первым. Куда идти?

Никита хмыкнул, обошел его и повернул направо, направляясь вдоль стены здания в светло-желтое зарево.

Это был город. Зданий, конечно, Такэда не видел, только их основания, проплывавшие то слева, то справа, но сомневаться в том, что они идут по мертвому, полуразрушенному временем городу, не приходилось. На взгляд Такэды, привыкшего опираться на здравый смысл и интуицию, тем более поразительным оказался ответ Сухова на вопрос, что это за город.

— Это не город — пересечение двенадцатимерных компактных пространств, образующих цепочку метастабильных состояний.

Некоторое время Толя шел молча, озираясь и обдумывая услышанное. Сухов покосился на друга, хорошо видя его сквозь скафандр, посочувствовал:

— Что, сложно, инженер? Хочу предупредить: мы вышли за пределы человеческих восприятий, поэтому не старайся дать названия и не надейся получить объяснения тому, что увидишь. Ты увидишь совсем не то, что сможешь объяснить, реакция человеческих чувств не даст адекватную картину отражения мира, особенно в зонах прямого просачивания Хаоса.

— Что ж, — хладнокровно сказал Такэда, — я и не претендую на полное постижение истины, но ты мог бы интерпретировать поступаемую визуальную информацию. У Брюсова есть такие строки:

Верь в звук слов: Смысл тайн в них.

Словами можно выразить лишь ничтожную часть вселенского поля информации, как бы ты их не произносил, тихо или громко.

— Самые тихие слова — те, что приносят бурю. Это «Заратустра» Ницше.

— Я помню. Там дальше у него: «Мысли, приходящие, как голубь, управляют миром». И это правда. — Сухов понял, что Толя пытается справиться с растерянностью и потрясением, поэтому так многословен. — Договорились, я буду говорить о том, что вижу сам.

Через час они вышли на «площадь города», окруженную темными громадами «зданий» — объемами многомерных пространств, «закристаллизовавшихся» в этом мире в виде знакомых человеческому глазу форм.

— Где-то здесь, — заключил про себя Никита.

Словно в ответ на его слова в золотистой дымке послышался шум, и сквозь сияние медленно появилась фигура невиданного чудовища со складчато-бугристым, гиппопотамьим телом и кошмарной головой, состоящей, казалось, из десятка гигантских клыкастых пастей. Ни передних, ни задних лап у него не было, так что оставалось загадкой, как оно двигалось. Увидев людей, чудовище ускорило движение, тяжеловесное, плавное и неумолимое, как ход асфальтового катка. Однако стоило Никите взяться за рукоять меча, оно притормозило, глухо заворчав и замотав рылом, похожим на переднюю часть шахтопроходческого комбайна с фрезами и пилами.

— Бордонгкуй, — сказал Никита. — Один из магов, «вывернутый наизнанку» Гиибелью и приспособленный для защиты ее базы. Правда, если тело его при этом выдержало, то разум — нет.

— Помочь ему нельзя?

— Чем? «Вывернуть» назад тело можно, интеллект же вернуть нельзя. Иди, иди, — тихо обратился Сухов к могучему существу. — Может быть, мы еще вернемся за тобой.

Чудовище с ворчанием, от которого у Такэды сжалось сердце, отступило к краю площадки, исчезло в ровном сиянии тумана.

— М-да! — сказал Толя.

— Вот именно, — мрачно откликнулся Никита, подняв руку. — Погоди-ка… Стражей здесь хватает, но они выполняют функцию обыкновенного замка. Что ж, я прав: нас не ждали.

— Если есть замок, должен быть и ключ. Ты знаешь, где его искать? И где находится вход на базу?

Сухов тронул рукоять меча в ножнах.

— Ключ — вот он, теперь надо определить, куда его вставить. Но вход где-то здесь, рядом, я чую.

— Вход куда?

— На главную базу Гиибели. В принципе все эти «здания», по сути, ее лабазы, склады, по внутреннему объему не уступающие, наверное, земным галактикам, но есть и база, где игвы хранят самую мощную свою магитехнику: «киберсолдат», жругров, генераторы состояния вакуума, излучатели тьмы — Хаоса, генераторы свертки и развертки многомерных пространств, устройство изменения принципов и законов физики — это уже из наследия Люцифера, пси-преобразователи и прочее.

— Но Зу-л-Кифл предупреждал, что техника игв подчиняется только им.

— Вот и проверим. А не получится, попробуем реализовать еще одну сумасшедшую идею.

— Если уцелеем, — проворчал Такэда.

— А что с нами сделается. Хоп! — Никита вдруг взмахнул рукой, на мгновение растворившейся и засиявшей белым накалом, и вытащил из ниоткуда, из воздуха, какую-то серую тень с парой умоляющих глаз. — Познакомься, самый натуральный человек-невидимка, звать Наумом. По характеру — болтун, по призванию — шпион.

«Тень» забилась в руке Сухова, пытаясь освободиться, захлопала глазами.